Старец Зосима сетовал, что слово «инок» «произносится в наши дни у иных с насмешкой, а у некоторых и как бранное. И чем дальше, тем больше». И констатировал: «Правда, ох, правда, много и в монашестве тунеядцев, плотоугодников, сластолюбцев и наглых бродяг». Давно утвердилась в народной среде кличка за монахами – «жеребячья порода». Даже постящихся сверх меры народная мудрость пригвождает к стенке: «Бес тоже не ест и не пьёт, а пакости деет».

 

Фёдор Павлович Карамазов в упомянутом романе обличает «ищущих ума Христова»: «На капусте спасаетесь, и думаете, что праведники! Пескариков кушаете, в день по пескарику, и думаете пескариками Бога купить!.. Но не в пескариках истина… Нет, монах святой, ты будь-ка добродетелен в жизни, принеси пользу обществу, не заключаясь в монастыре на готовые хлеба и не ожидая награды там наверху – так это-то потруднее будет».

 

А увидев приготовленный к трапезе гостевой стол, Карамазов закончил свой «спич» на высокой ноте: «Ай да отцы! Не похоже ведь на пескариков. Ишь бутылочек-то отцы наставили, хе-хе-хе! А кто всё это доставлял сюда? Это мужик русский, труженик, своими мозольными руками заработанный грош сюда несёт, отрывая его от семейства и от нужд государственных! Ведь вы, отцы святые, народ сосёте!».

 

Через сто лет после Достоевского советская поэтесса Т.М.Глушкова с презрением писала о «сонме» «плотоядных, хищных черноризцев». Но это всё – цветочки.

 

Обращаясь к участникам Стоглавого церковного собора в 1552 году, царь Иван Грозный упрекал монастыри за то, что там «вдоволь» хмельных напитков, и монахи предаются пьянству, а по кельям «незазорно» ходят «жёнки и девки», а «робята молодые» и «отроки голоусые» (то есть мальчики, у которых ещё и пушок на губе не пробился) живут там «невозбранно».

 

Русский учёный так описывает иноческое «жительство» в XV веке. «Монахини… не стесняясь, поселялись вместе с монахами в одном и том же монастыре… Совместное сожительство сейчас же приводило к обоюдному забвению обета воздержания; монахам не приходилось уже искать “баб”, имея под боком “Христовых невест”. Подобные отношения никого не смущали, стали бытовым явлением. Было найдено юридическое положение и для детей, рождавшихся от таких связей: они оставались при обителях в качестве монастырских рабов».

 

От рядовых иноков не отставали и настоятели монастырей. В знаменитом письме 1660 года (автор неизвестен), обличавшем тогдашнюю церковную жизнь во всех её проявлениях, в частности, отмечалось, что и «игумены, оставиша свои монастыри (на попечение «Бога», видимо – Н.Б.) и возлюбиша со мирскими жёнами и девицами содружатися».

 

Интересна и судьба царицы Евдокии Лопухиной, жены Петра Первого, насильно постриженной в 1698 году. Инокиня Елена вела себя вольно: не носила монашеского одеяния, отлучалась из Суздаля, где находился монастырь. Более того, у «невесты Христовой» много лет имелся любовник, Семён Глебов. Его казнили, а её сослали в отдалённый монастырь на Ладоге – нет, не за нарушение монашеских уставов, а всего лишь по делу царевича Алексея Петровича.